Краткая аудио-версия летописи (5.95 Мб, 13 мин., запись эфира радиопрограммы «Паломник» из цикла «Мир. Человек. Слово» на Радио России). Послушать >>

История храма до 1992 г.
XVI вв.
XVII – XVIII вв.
XIX в.
Начало XX в.
История Храма в советское время
Новая история храма

История храма до 1992 г.

Храм в честь Вознесения Господня на Б. Никитской ул. (с начала тридцатых годов XIX в. именуемый также «Малым Вознесением» в отличие от вновь построенного «Большого Вознесения» за Никитскими воротами), впервые упоминается в московских летописях под 7056/1548 годом [1]. Со второй половины XIV века здесь проходила дорога на Великий Новгород через Волоколамск, и храм, предположительно, возник как центр находившейся здесь слободы новгородцев и устюжан. Каменная церковь была построена «на месте древней» царем Федором Иоанновичем в память его коронования в день праздника Вознесения Господа нашего Иисуса Христа. О начальном периоде истории храма в рукописи Александровского, хранящейся в ГИМе, говорится: «Возможно, церковь была перенесена во время расширения Кремля в 1492 г. с Красной площади. Упоминается в Царственной книге под 1548г. (см. далее — сост.) Погодные записи идут с 1625 г. В 1629 г. была деревянная и сгорела. Благословенная грамота на нынешнее каменное здание выдана 10 июня 1634 г. Южный предел Прокопия и Иоанна Устюжских около 1680 г. впервые упомянут в списке 1690 г. вместе с Никольским». (Сорок сороков. Т. II. М., 1994. С. 113-115). Видимо, тогда и был построен существующий ныне каменный южный придел, посвященный удивительному святому Северной Руси — прав. Прокопию, Христа ради юродивому Устюжскому чудотворцу. Прокопьевский придел, устроенный новгородцами и устюжанами в своем храме на Б. Никитской, был и остается единственным св. престолом в г. Москве, освященным в честь этого святого.

Как мы видели, Александровский приводит сведение, что в 1680г. придел именовался в честь двух святых покровителей г. Устюга — Прокопия (+1303) и Иоанна (+1494) Устюжских чудотворцев, канонизированных в 1548 г. И действительно, по описи храма 1813 года, в иконостасе придела находилась икона с изображением двух этих святых.

Храм издавна упоминается как трехпрестольный. Северный его придел еще в документах XVII в. указывается как Никольский. У исследователей нет единого мнения, когда он был переименован в честь Усекновения главы Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Есть мнение, что это произошло в первой трети XVIII в. (Например, в той лее рукописи Александровского далее говорится: «В 1730 г. вместо него (Никольского придела — сост.) выстроен северный придел Усекновения главы Иоанна Предтечи»). Мнения других исследователей: «В 1737 г. церковь горела и к 1739 г. была восстановлена; тогда к ней пристроили небольшой северный придел Иоанна Предтечи» (Памятники архитектуры Москвы. Белый город. М., 1989. С. 93). Но в 1731 и в 1764 гг. северный придел упоминается как Никольский (см. далее). Исследователь А.Ф. Малиновский, описавший храм в 1820 г., также именует его Никольским (Малиновский А.Ф. Обозрение Москвы. Ч. 3. РГАДА Ф. 197. Оп. 1. Д. 27. Л. 16-16 об.; См. также: Малиновский А.Ф. Обозрение Москвы. М., 1992.). Видимо, третий, Никольский придел существовал до нач. XIX века, а затем был упразднен. Интересно, что в 1813 г. среди храмовых икон не числилось ни одного местного образа св. Иоанна Предтечи. Северный придел в честь Усекновения его честной главы был освящен лишь в 1874 г. (ЦМАМ. Ф. 203. Оп. 767. Д. 78), и храм с этого времени вновь становится трехпрестольным.

Первоначально храм имел шатровое завершение, но в 1764 г., по прошению настоятеля храма, два шатра, по причине их тяжести, заменили восьмериком с граненым покрытием и главкой. Второй шатер, упомянутый в прошении, видимо, был над южным приделом. После 1877 г. храм не перестраивался. Обновлялся в 1902 г.

Такова краткая история строительства храма, которая касается, главным образом, его наружного облика, архитектурной формы. В таком виде храм сохранился до наших дней. Исходя из тех материалов, которые удалось найти прихожанам в библиотеках и архивах, мы попробуем реконструировать хотя бы фрагментарно, историческую канву и из этой краткой справки составить подобие летописи событий прихода за всю его историю, предшествующую закрытию храма в 1937 году.

К оглавлению

XVI вв.

В 1548 г. храм упоминается в летописи в связи с побегом в Литву от царя Иоанна Грозного князей Михаилы Глинского и Турантай-Пронского и поимкой первого из них князем Петром Шуйским «на посаде во дворе у Вознесения, у хорошия колокольницы за Неглинною на Никитской улице 11 ноября» (см. Карамзин, ИГР, Прим. 191 к VIII т.).

В 1584 году, как уже говорилось, была отстроена каменная церковь царем Феодором Иоанновичем в память его коронования в день Вознесения Господня. Именно в этом районе старой Москвы жили бояре Романовы, из рода которых происходила мать царя Феодора Иоанновича — царица Анастасия Романова, первая супруга Иоанна Грозного. Брат царицы Анастасии — Никита Романович Захарьин жил неподалеку от Вознесенской церкви и в 1582 г. выстроил по соседству со своим двором Никитский монастырь в честь своего небесного покровителя св. вмч. Никиты. Когда сын Никиты Романовича — патриарх Филарет возвратился из польского плена, то в честь этого события им был выстроен храм Воскресения Словущего неподалеку от отчего дома — совсем недалеко от Вознесенской церкви. Таким образом, не вызывает удивления сообщение А.Ф. Малиновского, что во времена патриаршества Филарета, храм Вознесения Господня на Никитской улице являлся его домовой церковью. Таким образом, храм Вознесения Господня, по промыслу Божию, стал свидетелем духовной преемственности двух царских династий через последнего царя из Дома Рюрика — Федора Иоанновича, и через патриарха Филарета, отца первого царя из Дома Романовых — Михаила Федоровича. Возможно, со времен патриаршества Филарета венчал главу Вознесенского храма красивый крест с короной и с цатой (т.н. «полумесяцем» или «новолунием») — символом великокняжеской и патриаршеской власти. Крест сохранился и был восстановлен на своем месте в 1992 году.

К оглавлению

XVII – XVIII вв.

В книге братьев Холмогоровых, посвященной древней истории московских церквей и составленной в помощь церковным летописцам согласно указу Святейшего Синода от 12 октября 1866 г. за N 1839, находим сведения о храме за XVII — начало XVIII века. Отсюда, из росписи дани, выплачиваемой церковным клиром, мы, например, узнаем, что в 1685 г. в церкви Вознесения Господня «что на Никитской улице» был пожар, так как в 194 (1686) г. «с сей церкви данных денег на 193 г. 31 алтын 5 денег для пожарного позорения имать не велено». (Материалы для истории, археологии и статистики московских церквей, собранные из книг и дел прежде бывших патриарших приказов В.И. и Г.И. Холмогоровыми. М., Ч. I. 1884. С. 443).

Из храмовых событий приведены следующие: «174 (1666) г. июля 24, по судному делу, что искал книг печатного дела тередорщик Федка Павлов церкви Вознесения Господня, что на Никитской, в Белом городе, на дьяконе Даниле безчестья отца своего тое же церкви Вознесения Господня попа Павла и матери своей и жены своей и сестер девиц и двух братов своих с 127 руб. пошлин взято в уплату 10 рублей и отданы Ивану Светикову. Д.П. N 16.
7183 (1675) г. июня 14, подал к подписке церкви Вознесения Господня, что на Никитской улице, иже есть на Москве, Иаков Иосифов граммату свою (Д.П. N 27).
«В прошлом в 7187 (1679) г. марта в 24 день великий господин святейший патриарх Иоаким Московский и всея Руси благословил ево попа Степана к церкви Вознесения Христова на место запрещенного попа Иакова» (Холмогоровы. Ч. П. С. 299).
7199 (1691) г. сентября 23, св. патриарх ходил к церкви Вознесения Христова, что на Никитской улице, на погребение гостя Михаила Иванова сына Гурьева и дорогою нищим милостины поручно рубль дано (Д.П. N 137. Холмогоровы. Ч. I. С. 442-443).

«1731 г. ноября 29, запечатан указ о строении с освящением предела Большаго Успенского собора протопресвитеру Иоанну Максимову с братьею, по челобитью тайнаго действительного советника князя Ивана Федоровича Ромодановского жены ево вдовы княгини Настасий Феодоровны Ромодановской, велено против его челобитья в Никитском сороку, в Белом городе, при настоящей церкви Вознесения Господня, в пределе Николая Чудотворца, в котором имеется (служба) по родителях ее, и во оном пределе олтаре престол, также и пол и на престоле одеяние построить вместо ветхаго вновь и осветить оной предел ему протопресвитеру на выданном антиминсе и антиминс из Синдального Дому выдан» (Д.П.Ш37. Холмогоровы.Ч. I. С. 443).

В третьей четверти XVIII века происходит крупная перемена во внешнем облике храма: вместо двух каменных шатров был сделан восьмерик с одной главой, который существует в настоящее время. Сохранилось прошение иерея Василия Иванова о перестройке верха церкви за 1764 г., Марта 8 дня:
«Святейшего правительствующего Синода члену, Преосвященнейшему Тимофею Митрополиту Московскому и Севскому. Всепокорнейшее прошение Никитского сорока Церкви Вознесения Господня, что на Никитской улице священника Василия Иванова с приходскими людьми о нижеследующем.

На показанной Вознесенской церкви, которая построена издавных лет, имеются две главы каменные от которых той церкви имеется немалая тягость. Оные главы дозволите разобрать и сделать осьмерик и одну главу. Да в пределе Николая Чудотворца во святом олтаре на святом престоле срачица и верви и одежда находится в ветхости, чего ради желаем мы вышеописанное возобновлять точию без благословления вашего Преосвященства оного собою учинить не смеем. А показанное строение и ветхость возобновить желает прихожанка капитанша Стефанида Ивановна Тараканова …» (ЦМАМ. Ф. 203. Оп. 75. Д. 16.)

Из архивных документов мы почерпнули следующие отрывочные сведения:
В 1771 г. Маловознесенский священник Иван Васильев был определен в домовую церковь графини Головкиной (ЦМАМ. Ф.203. Оп.75. Д.9.).
В 1773 г. в дьячка церкви определяется ученик Духовной Академии Илия Б. (фамилия неразборчива — сост.) (ЦМАМ. Ф. 203. Оп. 75. Д. 32)
В 1778 г. диакон Иван Петров испрашивает дозволения о постройке деревянных жилого и нежилого строений во дворе церкви. (РГАДА. Ф. 931. Оп. 2. Д. 5316. Л. 1-10)

В том же году сын церковного дьячка Николай Семенов «увольняется» в Московский университет. (ЦМАМ. Ф. 203. Оп. 75. Д. 36)
Далее мы узнаем, что в начале 1785 г. директор Московского Императорского Университета Павел Фонвизин, избирая «священника способного к обучению питомцев онаго Катехизису», находит «в священнике Вознесенской церкви Афанасии Осипове все то, что может исполнить его желание». Московская Духовная Консистория, «по указу Ея Императорского Величества», дает разрешение на преподавание Катехизиса Никитского сорока церкви Вознесения Господня, что на Никитской священнику Афанасию Осипову (ЦМАМ. Ф. 203. Оп. 75. Д. 48).

К оглавлению

XIX в.

Неизвестно, в какой степени пострадал храм во время войны 1812 г. Во всяком случае, в числе рапортов священников о «бедствиях, полученных от неприятельских войск в бытности их в Москве», храм Малого Вознесения не упоминается. Судя по описи храма, сделанной в 1813 г. (см. прил. N 1), очень больших разрушений здесь не было. Тем не менее, с 1813 г. по 1820 г. церковь состояла приписанной к близлежащей Николо-Хлыновской. А в марте 1830 г. при храме, с разрешения церковных властей, заводится «Книга записи пожертвований Вознесенской церкви, что на Большой Никитской» (см. прил. N 2) «для сбора подаяния на окончание помянутой Вознесенской, настоящей, каменной церкви» (ЦМАМ. Ф. 203. Оп. 767. Д. 71). Возможно, наш храм принадлежал к числу тех многочисленных московских храмов, пострадавших в 1812 г., которые восстанавливались не за счет государственной казны, но благодаря только лишь заботе своих прихожан, которые не пожелали, чтобы их родной храм был закрыт. Разрешение на сбор пожертвований регулярно продлялось вплоть до 1846 г.: книга записи была окончена и возвращена в ризницу в апреле 1846 года. Судя по записям в книге пожертвований, многое для возрождения храма было сделано семьей церковного старосты Карчашкина, при котором начался сбор подаяния и который вскоре, в 1831 году, скончался. Возможно, что благодаря именно его стараниям в 1831 г. в храме был сделан новый иконостас. (Архивное дело по этому вопросу числится в описи дел ЦМАМ уничтоженным).

Более сорока лет (с 1830 по 1872 г.) настоятелем храма являлся священник Стефан Иванович Виноградов. В 1852 г. выпускник Московской семинарии был произведен в дьякона и назначен служить в Пречистенском сороке во Введенской церкви в бывшем Новинском монастыре. «От сей церкви, — как сообщается в церковной ведомости, — произведен во священника на настоящее место — Июля 23, 1830 г.» С 1833 г. о. Стефан определен на должность увещателя в Московский коммерческий суд и «похвально и ревностно» исполнял ее многие годы, за что в 1843 г. был награжден бархатной фиолетовой скуфьей, а в 1846 г. — набедренником. С 1835 г. также на протяжении многих лет он исполнял должность законоучителя при училище Петро¬павловской лютеранской церкви. В 1837 г. у о. Стефана рождается дочь Елизавета. В 1854 г. он числится уже как вдовый. В июле того же года, по указу Консистории, за самовольное принятие на себя опеки над светским лицом, был послан на 3 дня в Екатерининскую пустынь, без запрещения в священнослужении. В последующие годы был удостоен бронзового креста на Владимирской ленте, установленного в память войны 1853-1856 годов и грамоты. (ЦМАМ. Ф. 2124. Оп. 1. Д. 1712).

В 1871 г. Московская консерватория занимает свое нынешнее здание по Б. Никитской улице и жильцы, населившие служебные консерваторские квартиры, становятся прихожанами храма Малого Вознесения.

В последний год настоятельства о. Стефана Виноградова, летом 1872 г., дворянке Екатерине Федоровой был продан без торгов, за 6000 руб. участок пустопорожней церковной земли, площадью 102,5 кв. сажени. (МЕВ. Офиц. Отд. 1872. N29. С. 125) (В ведомости о церкви за 1904 г. год заключения указанной сделки указан как 1875, но здесь, очевидно, вкралась ошибка, т.к. в той же ведомости говорится о том, что церковный каменный двухэтажный дом выстроенный при церкви в 1873-1874 г.г., был построен частично на деньги, вырученные от продажи 102,5 кв. сажен церковной земли (См. Прил. N 1а).

О составе и величине прихода церкви Вознесения на Б. Никитской ул. за период настоятельства отца Стефана, можно составить мнение при сравнении ведомостей о церкви за 1854 и 1872 гг. (ЦМАМ. Ф. 203. Оп. 767. Д. 77; 73)

В 1873 г. на место о. Стефана Виноградова заступает священник Гавриил Григорьевич Сретенский. Из известных нам маловознесенских священников, он — наиболее замечательное лицо. Священником церкви он являлся с 1873 по 1890 год. Подробности его жизни мы почерпнули из Некролога, помещенного в Московских Церковных Ведомостях ( 1890 г. N 16. С. 218-220).

Основные вехи его служебного поприща, занесенные в ведомости храма, не столь яркие, как у его предшественника (о котором, к сожалению, не осталось кроме этого никаких сведений). И если бы не некролог в московской газете, мы не увидели бы ничего особенного в судьбе этого рядового московского батюшки: диакон Воскресенской, что во временной тюрьме, церкви; диакон в Успенской, на Остоженке, церкви ; священник на настоящем месте. Обратит, пожалуй, на себя внимание лишь запись: «Вдов с 1860 г.» (ЦМАМ. Ф. 203. Оп. 767. Д. 79). Это значит, что он был рукоположен, будучи вдовцом уже 13 лет — редкий случай для того времени.

А вот что стало известно читателям Московских Церковных Ведомостей о почившем протоиерее из некролога, содержание которого мы вкратце помещаем на наших страницах.

Закончив Вифанскую семинарию, впоследствии товарищ и друг священного Никодима Викария Московского, Гавриил Григорьевич Сретенский в 1848 г. окончил курс учения со степенью студента, и по порядку того времени, когда весьма немногие стремились в академию, поступил на «епархиальное поприще» дьяконом к Казанскому собору.

Здесь он сразу стал под руководство приснопамятного протоиерея А.И. Невоструева. По поручению и под наблюдением мудреца — начальника он выступает на проповедническое поприще — ведет в систематическом порядке в приписной к Казанскому собору церкви во временной тюрьме беседы с заключенными; по поручению Невоструева ходит в разные библиотеки, делает различные справки, извлечения, свод для его ученых работ. Через шесть с половиной лет о. Гавриил Сретенский дьяконом переходит к церкви Успения на Остоженке. Через пять лет после этого умирает его супруга, потеря которой составляла почти непреодолимое препятствие для получения диаконом священнического сана.

В 1870 г. приезжает в Россию и в Москву скромный, но горячо преданный миссионерскому делу архимандрит. Николай -в то время представитель, можно сказать, зерна Православной Церкви в Японии, обращается в то время к иерарху Петербургскому и в особенности к митрополиту Московскому Иннокентию — печальнику и великому деятелю Русской Церкви и русского дела за пределами России, объясняет состояние и надежды небольшой группы православных христиан в Японии, в то же время ищет в Москве людей, которые могли бы способствовать успеху дела в такой далекой стране. Московский протоирей Амвросий, впоследствии архиепископ Харьковский, указывает архимандриту Николаю человека, способного для содействия миссионерским целям, в лице дьякона Сретенского, рекомендуя его в этом смысле и Высокопреосвященному Иннокентию. Митрополит дает отеческое благословение о. Гавриилу Сретенскому с пожеланием успехов, а архимандрит Николай отправляется в свою далекую Японию с верою в Бога и надеждою на избранного человека. Оттуда, он присылает еще несколько писем Сретенскому, возбуждает его на труд, просит… Нужно было приняться за дело, нужно было пробить брешь в русском обществе и народе для далекой Японии, о которой в России почти ничего не знали. Нимало не смущаясь от невнимания и равнодушия, уверенный в святости православного дела и в государственном значении миссии в Японии, о. Гавриил Сретенский начинает сеяние во всех кругах русского общества, распространяя сведения о Японии, разъясняет значение ее для России. Затем пишет статью о Японии и значении православной миссии в ней : статья настолько была содержательна и рельефна, что ее с любовью помещают в «Русском вестнике» Михаил Никифорович Катков, отзывавшийся для всех русских интересов и симпатизировавший Японии до конца своей жизни. И вот, потекли различные пожертвования в Японию не только из Москвы, но из разных городов и углов России. «Мы, благодаря Вам, Гавриил Григорьевич, стали на твердые ноги», — пишет неоднократно в своих письмах почтенный труженик Николай, облеченный к тому времени в сан епископа. Замечательно отношение митрополита Иннокентия к Японскому делу: он часто призывает к себе Сретенского, расспрашивает о ходе дела, радуется успеху, посвящает его во священника и не раз говорит: «Не привязывайтесь к приходу, мы дадим Вам более широкое поприще, для которого и сохраните свои силы». Впоследствии японская миссия принята в круг ведения Православного миссионерского общества. В свой следующий приезд в Россию для посвящения в епископы глава японской миссии собрал пожертвования более 20000 рублей. А отец Гавриил Сретенский как служил путеводителем и пособником Преосвященному Николаю во время его приезда в Москву за сбором пожертвования, так и до самого последнего времени оставался деятелем на пользу Японии: Преосвященный Николай часто писал ему о возникавших нуждах и потребностях миссии, а Сретенский по мере сил старался делать все для удовлетворения миссии. Даже за месяц перед смертью он давал, хотя уже через других, ответ телеграммой на запрос Преосвященного Николая относительно устройства русского звона при богослужении в Японии.

С 1882 года о. Гавриил Сретенский приглашается на новое общественное дело. Возникает в Петербурге Императорское Православное Палестинское Общество, положившее себе великие задачи — учено-археологические, паломнические, государственные. Во главе Общества — великий князь Сергий Александрович, а вокруг него группируется значительное число интеллигентных и уважаемых лиц Петербурга. Нужно было сделать известным общество и его задачи в Москве — сердце православия и русской народности. Выбор пал для этой цели на о. Гавриила Сретенского, потому что многие в Петербурге знали его лично, а в Москве указывал на него как на человека, соответствующего цели, Преосвященный Алексий, впоследствии архиепископ Литовский. Деятель Японский с опытностью берется за новое дело. Общество становится известным в Москве, а через Москву и в других местах России: привлекается большое число членов в Общество, возбуждается сочувствие к нему, растут материальные средства. Отец Гавриил Сретенский продолжает быть звеном, соединяющим всех, заботящихся об успехах Общества. В квартире его нередко можно было встретить уважаемых лиц Петербурга, которые посещали его, беседовали о делах Общества, а вместе с ними и истинных представителей Москвы и русского народа, которые бывали у него для того, чтобы услышать сведения о Палестине, а потом, с совета его, отозваться на какие либо нужды и потребности русского дела в Палестине. Насколько живо и деятельно относился о. Гавриил Сретенский к делу Палестинского общества, можно судить из того, что его лично знал великий князь Сергей Александрович, и он удостоился еще в 1884 г. получить от великого князя выражение искренней благодарности за примерно-ревностную и плодотворную деятельность для пользы Императорского Православного Палестинского Общества, а в 1886 г. из действительных членов возведен в почетного члена Общества — звание, которое дается немногим, и притом за особенные заслуги.

К заслугам о. Гавриила на общественном поприще можно еще прибавить и деятельность его в должности законодателя в 3-м Кадетском корпусе, Синодальном училище церковного пения, Императорской консерватории и других учебных заведениях.

Немало трудов приложил почтенный протоиерей и к благоустроению своего храма, своего прихода. Начало его служения в церкви Малого Вознесения ознаменовалось освящением в 1874 году третьего престола в честь Усекновения главы святого пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. До этого храм оставался двухпрестольным в течение более полувека. Важным событием в истории прихода явилось также строительство в 1873-1874 годах каменного четырехэтажного дома, в котором были помещены семьи причта (Ныне это здание занято). 1 марта 1876 года в собственность церкви за 3200 рублей приобретен каменный двухэтажный дом бывшего настоятеля храма — Стефана Виноградова (на противоположной стороне Б. Никитской ул.).

Другое значительное событие в истории храма — его перестройка, а именно, увеличение южного Прокопьевского придела пристройкой с запада (МЕВ. Офиц. отд. 1877 г. N 6. С.19). Описание торжественного события по освящению нового придела 20 ноября 1877 находим мы на страницах Московских церковных ведомостей. В течение последних четырех лет эта древняя церковь приведена в настоящий благолепный вид. Довольно тесная внутри, она в настоящее время расширена пристройкою теплой паперти и распространением придельного храма в честь св. Прокопия Устюжского чудотворца. Кроме того, внутренность церкви украшена новыми иконами в изящных рамах и ризах и стала значительно светлее от прибавки трех окон и трех паникадил.

Ко дню освящения (20 сего ноября) единственного в Москве Прокопьевского придела местным священником были выписаны из Устюжского Прокопьевского собора икона с точным изображением лика св. Прокопия, освященная при его мощах и часть камня из груды каменного града, выпавшего в 20-и верстах от Устюга и, по молитвам святого, миновавшего самый город.

Всенощное бдение и литургия в день освящения были совершены местным благочинным протоиереем В.М. Сперанским в сослужении приходского и приглашенного священников. Благолепный вид храма, наполненного молящимися, при большом освящении и стройном пении приходских (синодальных) певчих придавал ему торжественную обстановку. Сильное впечатление произвела на молящихся проповедь, сказанная местным священником пред окончанием литургии. Начав свое слово молитвенным обращением к св. Прокопию, виновнику торжества, проповедник указал на высокое значение храмов для христианина и на важность усердия его к их благоукрашению; отсюда выводилась необходимость украшения внутреннего духовного храма христианина и, как главное средство к тому, указано было на частое посещение дома Божия, который кроме того служит единственным убежищем для верующего во дни бедствий и скорбей. При этом была изображена картина грандиозного несчастья, грозившего устюжанам от каменного града, когда они, вместе со св. Прокопием, все, от мала до велика, устремились в соборный храм Пресвятой Богородицы, и, по молитвам святого пред иконою Богоматери, спаслись от неминуемой опасности.

Так праздновалось торжество освящения храма в Вознесенской церкви, распространенного и украшенного некоторыми ревнующими о благолепии святыни прихожанами. (МЕВ. 1877 г. N 49 С 447 — 448.)

Следующую страничку приходской истории поможет восстановить нам Метрическая книга храма за 1878 г. В этом году на приходе родилось 13 мальчиков и 8 девочек, венчалось четыре пары. В данных об умерших обращает на себя внимание следующая запись: «Скончался в Сан-Стефано, предместий Константинополя, Действительный Статский Советник, князь Владимир Александрович Черкасский, 55 лет. От удара. Погребение совершал преосвященный Амвросий, Епископ Можайский, Викарий Московский, с собором духовенства и местным причтом. Погребен в Московском Даниловом монастыре». Скончался князь Черкасский 19 февраля, похоронен 15 марта. (ЦМАМ. Ф. 203. Оп. 768. Д. 29).

1879 год. В этом году в приходе родилось лиц мужского пола 15, женского — 11. Венчалось 3 пары. Умерших — 10 лиц мужского пола и 13 женского. Среди умерших — «сын приходского священника, Кандидат прав Императорского Московского Университета Петр Гавриилов Сретенский. Скончался 7 мая от чахотки, в церковном доме. Исповедовал и причащал — Богоявленского монастыря иеромонах Поликарп. Погребение 11 мая совершал «Даниловского монастыря архимандрит Амфилохий с собором духовенства и местным причтом. Погребен на Даниловском кладбище». (ЦМАМ. Ф. 203. Оп. 768. Д. 34.)

Как известно нам из некролога, в 1882 г. о. Гавриил приглашается для сотрудничества в Императорское Православное Палестинское общество. С этого времени храм «Малое Вознесение» становится известным не только широкому кругу москвичей, но и многим русским людям. Храм стал центром в Москве, где можно было узнать о Святой Земле, получить помощь для самого трудного для русского паломника пути к святыням Иерусалима. Большой четырехэтажный церковный дом становится местом, где в домашней обстановке встречаются у о. Гавриила члены общества из Москвы и Петербурга — историки, археологи, духовные лица, меценаты [3]. А в 1888г., за 2 года до своей кончины, в паломническую поездку во Святую Землю отправляется сам о. Гавриил: посещает святые места земной жизни Спасителя, приносит бескровную жертву на Гробе Господнем.

К числу забот о. Гавриила Сретенского о благолепии своего храма относится попечение о хоре: в годы его настоятельства своды храма оглашались пением одного из лучших столичных хоров, составленного из синодальных певчих (в приходе церкви Малое Вознесение находился Синодальный дом с проживавшим в нем Синодальным хором певчих).

Нелегок был жизненный крест этого священника. Потеряв жену в возрасте 33-х лет, он впоследствии лишился своих взрослых детей. Сын умер в молодом возрасте, когда ему открывалось поприще профессора Московского университета, единственная дочь скончалась вскоре после того, как сделалась супругой «одного из московских пастырей».

Отец Гавриил, очевидно, был похоронен на церковном погосте, рядом со своим храмом. Один из присутствовавших на его погребении отозвался о почившем в своей речи в следующих словах: «Обращаясь к твоей жизни, деятельности и взглядам как приходского пастыря, законоучителя и миссионера, я … укажу здесь только одну черту, замеченную мною и резко выдающуюся из числа других. Эта черта — верное понимание цели жизни и назначения человеческого здесь — на земле, вследствие ясного и просвещенного взгляда на нее … Ты увидел в ней не источник радостей и удовольствий, а наоборот, источник скорбей и бедствий — душевных и физических. Поэтому труд и деятельность ты предпочитал и ставил выше всякого другого времяпровождения, спокойного и беззаботного.» (МЕВ. 1890. N 16. С. 222-223)

Судя по данным метрических книг тех лет, прихожан уже не погребали на церковном кладбище. Хоронили, главным образом, на Ваганьковском кладбище. Реже — на Лазаревском и Калитниковском.

В следующий, после о. Гавриила, период настоятельства (с 1890 по 1898 г.), в документах встречается сведение только о заштатном священнике храма — Сергее Виноградове (за 1898 г.). Возможно, место Гавриила Сретенского занял протоиерей Алексей Горский, имя которого, как настоятеля, встречается в документах лишь с 1899 года. (ЦМАМ. Ф. 2124. Оп. 1. Д. 1716).

По «Книге для записи расходов и прихода по Вознесенской церкви на Б. Никитской улице за 1895 — 1898 г.г.» можно познакомиться с повседневной жизнью храма. (ЦМАМ. Ф. 203. Оп. 767. Д. 788).
1895 г. март — окраска церкви снаружи масляной краской; устройство палаток для освящения пасхи.
октябрь — израсходовано на выписку:
а) «Церковных ведомостей»…
б) «Церковных ведомостей издаваемых Священным Синодом»…
в) Журнала «Православный Благовестник»…
ноябрь — уплачено по счету Хомякову за сделанную им в церкви в 1899 г. медную решетку…
1896 г. февраль — уплачено по счету Кондрашеву за промывку живописи в церкви и за написание новых картин; за окраску церкви масляной краской.
1897 г. июнь — покупка железа для церковной ограды.

Наряду с ежегодным устройством по весне «пасхальных палаток», здесь упоминается о закупке в июле месяце можжевельника для украшения храма. Можно предположить, что можжевельником украшали храм к престольному празднику — дню св. прав. Прокопия Устюжского, святого Северной Руси, (память 8/21 июля)

В том же 1897 году свободная церковная земля в 6 кв. сажень, «с разрешения Епархиального начальства, отдана в арендное содержание крестьянину Василию Тимофееву Кошелеву под постройку холодной лавки для торговли галантерейным товаром [4] за сто двадцать рублей в год, сроком на десять лет, с тем, чтобы по истечении означенного срока эта лавка поступила в пользу Церкви.» (ЦМАМ Ф. 2124 Оп. 1.Д. 1716.)

К оглавлению

Начало XX в.

1900 год. «Церковная земля от Никитской улицы по левой стороне Чернышевского переулка 45 кв. сажень… с разрешения Епархиального Начальства отдана в арендное содержание московскому мещанину Николаю Александрову под устройство цветочной оранжереи [5] за 600 рублей в год, сроком на двенадцать лет» (Там же).

О том, какие ремонтные работы производились в храме в XX столетии, можно узнать из документов Московского Археологического общества:
1903 год, май. Московская Духовная консистория испрашивает разрешения у Археологического общества, по просьбе причта и старосты церкви, произвести работы: «во всем храме промыть стены и стенную живопись, а также все иконостасы и киоты, на стенах полупившуюся живопись и штукатурку поправить; в иконостасах потертые места подправить золоченым порошком; покрыть полы в трех алтарях и на амвоне линолеумом; исправить штукатурку на наружных стенах церкви и колокольни и окрасить их масляною краскою; крыши на церкви и колокольне покрыть новым железом и окрасить за три раза.» (ЦМАМ. Ф. 454. Оп. 3. Д. 52.) Археологическое общество разрешило произвести в храме указанные работы.

1908 год, июль. Следующий запрос аналогичного характера, с просьбой разрешить причту и старосте «на наружных стенах храма и колокольни исправить штукатурку и окрасить их два раза масляною краскою; крыши на церкви и колокольне исправить с добавкою нового железа и окрасить их два раза медянкою» (Там же).

В ответе, последовавшем 10 сентября, Археологическое общество сообщает в Консисторию, что работы в храме уже произведены без надлежащего разрешения, и кроме того, в храме произведена окраска части стен внутри храма грубым колером, не гармонирующим с храмом.

Консистория провела расследование случившегося и доложила Обществу следующие обстоятельства дела: «Так как крыша на храме была очень ветхая, так что вода при каждом дожде проникала сквозь своды внутрь храма во многих местах и таким образом стены, и без того сырые, пропитывались сыростью еще более, то церковный староста, не получая долго разрешения, заявил причту в июле месяце, что он, желая воспользоваться хорошей погодой, находит нужным произвести ремонт, не дождавшись разрешения, и берет ответственность на себя. И действительно, по заявлению причта, если бы испрашиваемый ремонт своевременно произведен не был бы, то, принимая во внимание прошедшее почти всё дождливое лето, от сырости сильно пострадали бы стены и своды, внутренность храма. Что касается окраски стен внутри храма, то она произведена с разрешения Преосвященного Епископа Трифона от 24 июля за N 2791, и притом по заявлению причта и старосты, живопись и орнаменты оставлены в прежнем виде и при окраске стен они придерживались прежнего колера. По осмотре благочинным храма, он нашел, что храм возобновлен снаружи и внутри хорошо, но заметил значительную пестроту внутри храма в выборе цветов: цоколь в главном храме и приделах сделан под синий мрамор, своды в приделах под красный мрамор с жилками, но причт и староста заявили, что и прежде так было, лишь цоколь несколько изменен — был гладкий, а сделан под мрамор синего цвета с жилками. Пока новая, краска бросалась в глаза яркостью и пестротой, но через несколько времени эта яркость затемнится и окраска не будет казаться слишком пестрою.» (Там же.)

В своем ответном письме Археологическое общество заявило, что «не видит основания игнорирования причтом и старостой существующих законоположений, по которым на ремонт храма они обязаны испросить надлежащее разрешение. Мотивы, изложенные в дознании благочинного и направленные к оправданию незаконных действий лиц, заведующих делом ремонта неудовлетворительны, так как крыша в состояние, описанное в дознании, могла придти только в довольно продолжительный период времени, а потому ремонт ее мог быть заблаговременно предусмотрен и получено соответствующее разрешение и он не может считаться спешным» (Там же).

Мы решили так подробно привести эту переписку не только потому, что в ней содержится сообщение о том, как был окрашен храм до своего закрытия, но и потому, что из нее можно составить некоторое представление о том, как была поставлена «охрана памятников истории и архитектуры»в государстве от которого не отделяли церковь.

1915 г. На Фоминой неделе в Малом Вознесении отпевали Сергея Ивановича Танеева, — профессора, а затем директора (в 1885 — 1889 гг.) Московской консерватории, автора известной кантаты «Иоанн Дамаскин», «По прочтении псалма» и проч.

К оглавлению

История Храма в советское время

Следующая страница из истории храма — уже в советской России. Одним из первых документов за советский период по истории храма можно назвать письмо «Приходского Совета Мало- Вознесенского прихода на Б. Никитской ул. в г. Москве» от 24 октября 1918 года, которое было направлено в Юридический отдел городского районного Совдепа с просьбой прихожан отдать им их храм «в религиозно обрядовое пользование». (ГАМО. Ф. 4998. Оп. 1. Д. 14;)

Процесс регистрации церкви «Малое Вознесение», начавшийся в 1918 г., закончился лишь 3 сентября 1920 г. Опись церковного имущества была проверена и принята этим же числом. Трудно сказать, та ли эта опись, которая была составлена в 1918 г., и которая упоминается в письме прихожан, или новая, сделанная на состояние 3 сентября 1920 г. Опись церковного имущества, составленная клиром и помеченная датой 3 сентября 1920 г., мы даем в приложении (Там же).

С какими же проблемами сталкивался обычный Московский приход в то необычное для Истории России и Русской Церкви время? Об этом можно составить некоторое представление из нескольких сохранившихся документов. Следующим по времени документом после письма прихожан оказывается квитанция за номером 48 такого содержания:
«Принято кассой Народного Коммисариата Юстиции Московской области от церкви малага Вознесения (sic) что на Б. Никитской пятьдесят /50/ рублей. 25 декабря 1918 г.
Бухгалтер (подпись)
Кассир (подпись)» (Там же.)
Вот копия письма от 24 января 1919 г. за подписью приходского протоиерея, дьякона и старосты в Московскую Епархиальною Свечную Контору. В нем о. Николай Делекторский сообщает, что не может выплатить долг Свечному заводу по той причине, что в октябре 1918 г., по требованию Юридического отдела по церковным делам Совета Рабочих Депутатов (далее — Совдеп), храм вынужден был внести все свои наличные деньги (1429 р. 91 к.) в кассу Комиссариата Юстиции, несмотря на заявление настоятеля о том, что за церковью состоит долг свечному заводу в сумме 2266 р. 20 к. В своем письме о. Николай предлагает Свечной конторе послать в Юридический отдел Совдепа письменное заявление с просьбой, чтобы конфискованные у храма деньги передать Свечному заводу, который является «достоянием государства». Из последующих документов ясно, что наличные деньги храму не были возвращены. (Там же. Л. 36). На данном же письме чиновник Совдепа написал следующую резолюцию: «Выяснить, какое количество передано свечей и других продуктов, за что и получить причитающуюся сумму, из которой можно пополнить долг заводу; если же таковой суммы не наберется, то пополнить долг из принятых сумм».

Через несколько дней, также в конце января 1919 г. «от причта Московской Мало-Вознесенской на Большой Никитской церкви» в Московский Городской Районный Совдеп посылается заявление следующего характера (очевидно обязательного для всех храмов Москвы):
Заявление.
На основании постановления Московского Совета рабочих и Красноармейских депутатов от 1-го октября 1918 г. Ст. 10 раздела 2-го об отмене частной собственности на землю честь имеем при сем представить: 1) выпись за 1689/7197 год, сделанную в Московском Архиве Министерства Юстиции, на основании которой Мало-Вознесенская церковь введена во владение вследствие исполнительного листа Московского Окружного Суда от 15 февраля за N1470 — тремя участками земли; 2) договор, по которому причт сдал В.И. Репину участок под застройку церковно-причтовой земли состоящей в Москве -Тверской части 1-го участка под NN132 и 133 новыми и 131 старыми и 3) договор, по которому причт сдал Шарлю Виллар землю в количестве 5 кв. сажен, находящуюся 2 уч. Тверской части на углу Б.Никитской ул. и Б.Чернышевского переулка.
Означенный церкви Протоирей
Николай Делекторский
Диакон Федор Гусев (Там же.)

29 марта 1919 г. — дата следующего документа, проливающего свет на жизнь храма первых послереволюционных лет — тоже относится к истории поборов. Наличные деньги конфискованы, но это только начало грабежа. Приведем документ, направленный в адрес Народного Коммисариата Юстиции гор. Москвы и Московской области:
Приходской ордер N 94
В КАССУ НАРОДНОГО КОММИСАРИАТА ЮСТИЦИИ ГОР. МОСКВЫ И МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ.
Прошу принять от Юридического Отдела Городского Совдепа разных ценностей и документов на них от 10 церквей подробно на обороте сей квитанции указанных — всего на сумму руб. 1.128.418. — 71 коп. / один миллион сто двадцать восем тысяч четыресто восемнадцать руб. 71 коп.
1)От церкви Георгия на Лубянке р. 17596 —
2)От церкви Владимира в Епархиальном доме 2191-
3)От церкви Иоанна Предтечи на Покровке 12270-59 коп
4)От церкви Ермолая на Садовой 30672 -62
5)От церкви Евпла на Мясницкой 31063-91
6)От церкви Знаменской на Знаменке 22476 — 85
7)От церкви Малого Вознесения 19409-46
8)От церкви Яковлевской на Яковлевском пер. 59099 — 87
9)От церкви Православное Миссионерское Общество 887011 -77
10) От церкви Троицкой в Полях — Никольская 46626 – 64
Всего руб. 1.128418 — 71 коп. (Там же.)

Вслед за этим, в октябре того же года, последовал учет церковных ценностей храма. Акт, составленный специальной комиссией при осмотре храма, мы также приводим полностью:
Акт N209
9 октября 1919 года Церковный Отдел Комиссии по охране памятников искусства и старины при М.С.Р. и К.Д. производил осмотр церкви «Малое Вознесение»на предмет учета и охраны ее художественных и исторических ценностей соответственно предложению Юридического Отдела от 27 декабря 1918 года за N3351. Церковь осматривали сотрудники Церковного Отдела Н.П. Виноградов, М.А. Маркичев, Н.С. Чернышев, М.И. Александровский. От церкви присутствовал протоиерей Н.Д. Делекторский.

Справка: Церковь построена каменная в 1584 году. От того времени сохранилось четыре стены прямоугольника главной церкви и колокольня. Несколько позднее выстроены нынешние трапезная и абсида главного алтаря. Приблизительно около начала четвертой четверти XVII века выстроен южный предел Прокопия Устюжского. В конце XVII века и в начале XVIII века упоминается придел Николая Чудотворца, ныне не существующий. В 1739 году возведен нынешний восьмигранник над четырехугольником главной церкви, и построен северный придел Иоанна Предтечи. В XIX веке Прокопьевский придел удлинен на запад.

При осмотре оказалось, что следующие предметы заслуживают учета и охраны:

Следующий по хронологии событий документ в деле «О регистрации церкви «Малое Вознесение «на Б. Никитской улице в Москве» — заявление протоиерея вышеозначенной церкви Николая Делекторского от 24 декабря 1919 г. в организационно Учетное Отделение М.С.Р.Д. с просьбой возвратить церковную печать, которой он обязуется пользоваться «исключительно по нуждам верующих». 31 декабря 1919 г. Он заполняет и подписывает бланк расписки. Приведем только лишь текст этого бланка.
Расписка
Я нижеподписавшийся … дал настоящую росписку Организационно — Учетному Отделению М.С.Р.Д. в том, что возвращенной мне печатью вышеозначенной церкви буду пользоваться лишь для нужд верующих.
Москва
Подпись (Там же.)

Придерживаясь летописного порядка изложения, вспомним, что заявление о регистрации было подано от имени клира и прихожан 24 октября 1918 г. И вот в марте 1920 г. появляется первая весть о том, что советская бюрократическая машина «работает с письмами граждан». К вопросу о процедуре регистрации храма можно упомянуть о том, что 23 марта 1920 г., т.е. за полгода до заключения договора «уполномоченным граждан изъявивших желание взять в свое пользование означенное церковное имущество», была «явлена» доверенность в «Нотариальном п/отделе Отдела Юстиции Московского Совдепа, помещающемся на площади Я.М. Свердлова в доме N2 (и) совершении актов законноправоспособными, лично п/отделу неизвестными гражданами: Александрою Сергеевной Гусевой (далее имена еще 12 членов Приходского Совета — сост.), представившими о своих личностях паспорта и удостоверения домовых комитетов, живущими в Москве, подписавшими эту доверенность собственноручно. По реестру — N 3662…
Народный Нотариус
Секретарь». (Там же.)

Подписана доверенность, как видно из документов, была 24 апреля 1920 г.

Наконец, 3 сентября 1920 г. между группой граждан и Московским Совдепом было заключено соглашение, в силу которого прихожане могли по-прежнему посещать свой храм. (Там же. Текст соглашения — см. Прил. N 3).

Тогда же была проверена и принята опись церковного имущества. (ГАМО. Ф. 4998. Оп. 1. Д. 14. См. Прил. N4).

Спустя 10 дней после этого важного для прихода события юридический отдел Московского Совдепа отправляет с пометкой «весьма срочно» две копии письма: в жилищно-земельный отдел, п/отдел Советских зданий (видимо, того же Совдепа) и в Управление квартирами Городского района (Неглинный пр., 5). Содержание бланка письма таково:
«Отдел Юстиции М.С.Р и К.Д. просит принять в свое ведение недвижимое имущество, непредназначенное для религиозных целей, по описи изложенной на обороте, принадлежавшее (храму М. Вознесения Б.Никитская ул.) перешедшее в собственность Республики в силу Декрета «Об отделении церкви от Государства» и инструкции к нему /Собран. Узак. и Распр. N 18 и 62/ и о последующем уведомить Отдел».
На обороте прописью указано: «Опись. 1) Дом каменный четырехэтажный» (Там же). Так в сентябре 1920 г. наш храм лишился своего церковного дома, по-видимому, навсегда.

Судя по документам архивов советских учреждений, в течение последующего десятилетия наш приход прожил в относительном покое. Следующие документы по истории взаимоотношений с властями датированы 1932 г. Остается только предполагать о точной дате и содержании «ходатайства 5-го домуправления о закрытии церкви по улице Герцена», направленном в комиссию по вопросам культа при Президиуме Московского областного исполнительного комитета, а оттуда переадресованного в Краснопресненнский райсовет «по принадлежности для выяснения соответствующего постановления». 5 февраля 1932 г. Президиум МОИК (Культовая комиссия) приняла постановление «О закрытии церкви М. Вознесения по ул. Герцена г. Москвы». (ГАМО. Ф. 4570. Оп. 1. Д. 21). Но в годы этого «беспредела» существовал все же и какой-то предел. В частности, если в подобном случае от прихожан поступала жалоба в МОИК на принятое постановление о закрытии храма в двухнедельный срок после «вынесения приговора», то постановление, как правило, отменяли. Не сохранилась жалоба наших прихожан, которая вместе с делом была направлена из МОИКА в Постоянную комиссию по вопросам культов при Президиуме ВЦИК. Зато сохранилось письмо из Московского областного отдела народного образования в Культовую комиссию Мособлисполкома, которое впоследствии, видимо, было приобщено к делу. (Там же. См. Прил. N 5).

Так москвичи отстояли храм «Малое Вознесение», возможно, в самый опасный момент его многовековой истории. Но приходу было суждено просуществовать еще только пять лет.

1937 год указывается исследователями (П. Звонарев. Сорок сороков. Т. П. М., 1994. С. 113-115) как предположительный год закрытия храма: в этом году его настоятель — о. Николай Делекторский переводится для служения в другой московский храм — во имя Иоанна Предтечи на Красной Пресне.

Государственные архивы хранят молчание об этом периоде истории московских храмов.

Рассказ об окончательном закрытии нашей церкви мы можем услышать теперь только от свидетелей и очевидцев этого события. Среди них — старая прихожанка храма Вера Сергеевна. Она вспоминала, как в 1929 году на ее глазах кувалдой разбили «родные» колокола Малого Вознесения и отправили их на переплавку. (Куранты. М., 1993. № 210 (725))

Ольга Александровна Кавелина рассказывает: «В храм «Малое Вознесение»я ходила вплоть до его закрытия в 1937 г. Некоторое время там служил священник, к которому я ходила на исповедь — отец Павел Левашов. Духовный сын старца Алексея Зосимовского — он был необыкновенным человеком и священником (при погребении о. Алексея он был в числе несших его гроб). Во время служения он не просто молился — он будто горел на молитве. Дело в том, что в 30-е годы в одном храме служило до 15 священников, лишенных своих приходов и постоянных мест служения. В «Малом Вознесении» кроме настоятеля о. Димитрия, таких батюшек было около 6 человек. После закрытия этой церкви о. Павел перешел на Иерусалимское подворье. Спустя год, на праздник иконы Божией Матери «Знамение», он был арестован. Помню его последнюю службу -всенощную под этот праздник. Он молился перед иконой «Знамение», лежавшей на аналое посреди храма — будто разговаривал с ней. Этой молитвы я никогда не забуду».

Недалеко от нашего храма в те годы поселился митрополит Трифон (Туркестанов). Он любил служить здесь, и «Малое Вознесение» часто удостаивалось архиерейских служб. Об этом нам рассказал ныне покойный иподиакон митрополита Трифона Сергей Николаевич Лиснянский (+13 августа 1994 г.).

К счастью, храм «Малое Вознесение» не снесли, как это предполагалось сделать в 1932 г.
Последним владельцем здания церкви являлись мастерские «Росреставрации» МНРХУ.

К оглавлению

Новая история храма

С 1991 г. начинается новая история храма. Образовавшаяся в 1991 г. община милосердия святого праведного Иоанна Кронштадского при соседнем храме Воскресения Словущего в Брюсовом переулке (зарегистрированная как религиозное объединение 25.03.91 г. «с целью возрождения церковного милосердия») подала прошение о регистрации православного прихода храма Вознесения Господня по ул. Герцена, д. 18/2. Новый приход был зарегистрирован 9.08.91 г. (регистрационное свидетельство N 104).

За восстановление храма взялись бывшие прихожане храма Воскресения Словущего во главе со священником того же храма — отцом Геннадием Огрызковым.

3 июня 1992 г. в самый день праздника был вновь освящен главный придел храма Вознесения Господня. Синодик священнослужителей и церковных старост церкви Вознесения Господня на Б. Никитской улице.

К оглавлению

(1) До построения нынешнего здания церкви «Большое Вознесение» наш храм именовали еще «Старым Вознесением». См.: Снегирев И.М. Подробное историческое и археологическое описание города. М., 1865. Т. 1. С. 22.
(3) В «Путеводителе по Святой Земле», изданном в 1885 г. в Одессе, читаем: «Паломнические книжки продаются в Москве у свящ. Г.Г. Сретенского. Большая Никитская, д церкви Вознесших». — сост.
(4) Нынешняя «Вознесенская лавка».
(5) Нынешний церковный дом.