Талант, романтичность, интеллигентность и профессионализм, — за эти качества зритель полюбил Антона Макарского с первых выступлений на сцене. Главные роли в мюзиклах, фильмах и сериалах, известные хиты и саундтреки сделали его узнаваемым и популярным артистом! Антона и его жену Викторию, с которой он прожил в браке  20 лет, называют одной из самых красивых пар на российской эстраде! Он – известный актер, она – талантливая, яркая певица. С гастролями они объездили всю страну и на своих концертах всегда собирают аншлаги. Очаровательной дочурке Макарских Маше уже 6 лет. А их сыну Ванечке  3 года.

— Как-то вы сказали, что очень хотели бы исполнить роль,  в которой могли бы себе позволить не снимать нательный крестик. Сыграть по-настоящему верующего человека. Таких ролей у вас не было?

— Очень мало таких ролей, где я понимаю, что персонаж — верующий. Мне часто предлагают всех этих положительных героев мелодрам. Кстати, сейчас, в сорок три года, только научился  находить в себе силы, чтобы отказываться от ролей. Я уже впал в колею, я вижу, как из фильма в фильм, из картины в картину я повторяю одни и те же жесты, я говорю одни и те же слова, у меня очень часто одни и те же партнерши. И в основном это люди, которые если и носят крестик, то носят его очень формально. Когда мне предложили участие в очень спорном фильме про Вангу, я согласился, хотя были размышления. А там в сценарии она выписана чуть ли не святая! Мой персонаж и я абсолютно убеждены, что это дар не от Бога, именно поэтому я согласился. Я везде мог это сказать и везде это говорил. Это моя позиция, кстати, она отличалась от позиции режиссера.

— Наши зрители прекрасно знают и очень любят ваш с Викой проект  «Святыни России». Вопрос у меня такой: святыни России — храмы, Монастыри — сегодня человеку современному, какую дают надежду?

— Надежда на то, что Господь  рядом, Он любит, Он — Отец. Надо полностью довериться Богу и падать в его объятия с надеждой на то, что Господь делает всё во благо. Но мы так не поступаем! Очень хочется поступать так: «Да будет воля твоя! Сейчас, секунду, я перепроверю, подстрахуюсь… ну ладно — да будет воля Твоя». Нет, вот так, чтобы: «не дай мне забыть, что все ниспослано тобой» — из той же молитвы. Вот это вера, это надежда, это упование, и я хочу так. Но не получается. Хочу! И  то, как иногда парадоксально — как и многое в вере парадоксально — я получал ответы на свои вопросы, совершенно не ожидая. У меня есть проблема с терпением каких-то вещей. Я не могу видеть свои недостатки, а вижу, естественно, недостатки своих близких. В этом у меня есть проблема. Мне хочется исправить недостатки близких. Особенно — жены. Я ей сказал: я отношусь к тебе, как к себе, но себя-то я не вижу, а тебя вижу, и твои какие-то промахи, недостатки. А Вика вообще — другого склада, я вообще удивляюсь и радуюсь, и поражаюсь, насколько Господь свел двух совершенно разных людей со стремлением к одной общей цели. Мы же су-пру-ги. Супруги — двое — в одной упряжке. Тропа, которая ведет, врата — они же тесные, мне тесно идти, а тут еще кто-то. Мы же толкаемся друг с другом, мешаем, а своими этими закосами каждый в своем, мы же еще и падаем. А так как мы в одной упряжке: да что ж ты падаешь-то, да куда ты спотыкаешься, да под ноги смотри! ай, больно, ногу отдавил, отдавила!.. А идем все равно, поддерживаем…

— Вы не сомневаетесь в выборе вашей профессии?

—  Это первая мысль, которая пришла ко мне, когда я узнал, что Христос воскрес: а зачем я этим занимаюсь? Слушайте, где православие, а где актерская профессия — вообще несопоставимо! И первое, одно из первых, что я начал делать: я поехал брать благословение у батюшки на уход из профессии. Но он меня не благословил. Я даже не поверил и поехал к другому батюшке. То же самое. Я батюшке сказал: это последний концерт, я еду в деревню, отращиваю бороду, одеваю валенки, строю дом. Он говорит: «А что ты умеешь?» — «Ничего не умею, ну научусь». — «Тебя Господь поставил — вот и служи Богу и людям теми талантами, которые у тебя есть». Он говорил: «Ну у тебя же есть возможность от чего-то отказываться». Я говорю: «Нет. Я начну отказываться — всё, меня перестанут приглашать. Он говорит: «Вот какие-то двери будут закрываться, а какие-то — открываться». Прошло лет десять, и только в сорок три я начал, как я уже сказал, отказываться. И действительно, какие-то двери начали закрываться, но открылся проект “Святыни России” на телеканале «Спас», куда меня с Викой пригласили в качестве ведущих. Или наш живой концерт, где нам никто не говорит, что петь, как одеваться, что говорить. У меня сейчас гораздо больше выбора, что делать. Я могу выбирать. Потому что есть наш концерт, есть съемки тех программ, которые явно заставляют человека  разбудить свой мозг. А действительно подумать, действительно встряхнуться, может быть, развенчать какие-то штампы. Я очень хочу быть живым. Я очень люблю общаться с детьми. Если будет второй сезон, мы поедем с детьми. Мы посмотрим на святыни через призму их восприятия, это потрясающе, как они мыслят. Как они говорят о тех вещах, которые с нас  снимают все эти штампы и замыленность взгляда. Когда Маша поет песню кота Леопольда: (поет) «Если добрый ты, то всегда легко, а когда наоборот — трудно», вдруг она замолкает и говорит: «Пап, а ведь Богу-то всегда легко». И ты понимаешь: Машенька, ты — мой учитель. Надо стараться быть адекватным. Я понимаю, что это трудно, что мы все так или иначе находимся в определенной степени прелести. Для этого нужно почаще читать Евангелие. Потому что есть зеркало духовное. Там — всё, ответы на все вопросы. И в том числе это сравнение с тем, каким я должен быть. Я таким не являюсь, я очень хочу. Даже не то что хочу — я хотел бы хотеть таким быть, по шажочку, по маленькому. И я понимаю, насколько же Господь мне это дает, и я понимаю, насколько Он близко, и я понимаю, как он ненавязчиво — стоит и стучит. А мне-то всего-навсего — встать да отворить. Во Львове на съемках фильма «Возвращение мушкетеров» мы праздновали каждый съемочный день — устраивали шумные вечеринки, с большим количеством алкоголя, с купанием (время было летнее), с настоящим «мушкетерским» куражом. И на одну из вечеринок к нам зашел наш художник по компьютерной графике. Его зовут Алан, он — осетин. Ничто не предвещало серьезного разговора, все просто общались и хохмили, и тут, среди этого шума, Алан вдруг сказал: «А хотите, я расскажу, как умирал Христос?» От неожиданности все протрезвели. И он начал рассказывать, что, когда человека распинали, гвоздь входил не в ладони, а предплечье, потому что только эта кость может выдержать вес тела. Наступало удушье — проваливалась грудная клетка. И человек инстинктивно искал опору, чтобы поднять грудь и сделать вдох. И поэтому в ноги тоже были вбиты гвозди. Гвоздь проворачивался как раз в том месте, где находится сплетение нервных окончаний, и это вызывало болевой шок, человек опять проваливался и опять начинал задыхаться. И в этом состоянии Христос молится о своих распинателях и заботится о своих близких — об ученике, о Матери…

Меня это так накрыло! Это и есть любовь, которая бесконечна. И настолько, насколько я могу вот так вместить, настолько она наполнит меня. Это меня просто поразило.

— Вы очень долго ждали детей, больше десяти лет — тринадцать лет.  Эти тринадцать лет даны вам для понимания любви, они что вам дали?

—  Чувство невероятной благодарности к Богу за то, что они у нас не появились раньше. Мы бы их изуродовали. Мы и сейчас их уродуем. Все равно, эти шрамы, о которых мы говорили, эти мозоли — ну куда они денутся? Они растут у родителей, которые все исполосованные и набитые. Да, они пытаются, они хотят, стремятся, видят — куда, что, как, но полная атрофия духовных мышц. Мы эти тринадцать лет как милость это воспринимаем. Хотя в процессе этих лет чего только не было. Мы с первой встречи мечтали, разговаривали, фантазировали — а что, а как? И нет, и нет. У нас люди, они всегда же интересуются: ну что вы, когда уже наконец-то? Да мы вот сейчас дом построим. Обязательно, сейчас, сейчас — и нет. И что? Что мы, какие-то не такие, что ли, что у нас не в порядке, больные? Пошли, обследовались раз, два — все! Люди руками разводят, врачи говорят: все в порядке. Один дяденька, очень умный, говорит: ребят, вы в инстанцию выше обращайтесь. Мы пришли к Богу и поняли, а вот оно! Просто увидели, почувствовали, услышали, почуяли — вот оно! На тебе — Маша, на тебе — Ваня. С избытком! А мы так: а что с ними делать-то? Мы сами подростки, мы застряли где-то там. Учимся быть взрослыми. Но зато им с нами не скучно.

— Есть такая удивительная мысль, что в настоящей любви нет потолка, а если есть, это не любовь. Или просто другая любовь?

— Да нет потолка, она сквозь потолок проходит. Это бесконечность. Это непостижимо, это синоним слова Бог. У Бога нет потолка. И насколько я опять же готов пойти, насколько я заберусь? Сейчас мне сорок три года,  но в духовном плане я прямо вот лежачий, расслабленный, вот просто «не имам человека»… И тоже, смотрите, как интересно:  — любовь к Богу, любовь к человеку — это одно и тоже. Кто говорит, что любит Бога и ненавидит брата своего — ну как? И эта боль, когда молодежь, уходит из храма во времена юношеского максимализма. Они же видят в нас эту ложь, — и не видят любви, конечно. Вот это очень важно понять, очень важно не оттолкнуть, очень важно протянуть руку. Да, в каких-то вещах сказать «нет». «Нет» — есть такое слово. И в воспитании оно должно быть. Знаете, есть такие методики, когда все позволяется. Вы что? Нет — значит нет. Это тоже любовь.

Источник: Телеканал «Спас».  Программа «Парсуна».
http://spastv.ru/shows/parsuna/anton-makarskiiy/ 

Фото:
https://53news.ru/novosti/44271-dozhdalis-25-noyabrya-vyjdet-v-efir-novgorodskaya-seriya-pravoslavnogo-roud-muvi-svyatyni-rossii.html
http://www.woman.ru/stars/medley1/article/149648/gallery/1/
https://sm-news.ru/5-rossijskix-znamenitostej-kotorye-yavlyayutsya-gluboko-veruyushhimi/
http://www.woman.ru/kids/medley5/article/221425/gallery/41/

Просим молитв о тех, кто готовил  материалы раздела «Что почитать»>>